Фразы «мир сошел с ума» и «все, кажется, рехнулись» ввиду частого публичного употребления стали почти трюизмами. Ежедневно мы слышим новости об убийствах родителями своих детей и, наоборот, о суицидах подростков, актах немотивированной жестокости и вандализма, странноватых, а то и страшноватых чудачествах. Большинству людей, ощущающих себя нормальными, все это уже давно не смешно. Насколько быстро коллективная депрессия и фрустрация переходят в организованную агрессию, мы не так давно воочию наблюдали на Украине. 

Очевидно, что ментальную неустойчивость общества кроме объективных причин формируют и целенаправленные усилия «мастеров хаоса». О том, как противостоять этой прямой и явной угрозе на государственном и личном уровне, «Культуре» рассказывает президент Союза охраны психического здоровья, врач-психиатр и нарколог Наталья ТРЕУШНИКОВА. 

культура: Какова главная цель вашего объединения? Это не профсоюз и не научное общество психиатров — не так ли? Речь ведь идет о составляющей национальной безопасности?
Треушникова: Да, так и есть. Наш союз — междисциплинарный, он объединяет не только моих коллег, но и психотерапевтов, психологов, социологов, деятелей искусства и культуры, журналистов. Сотрудничество идет по перекрещивающимся линиям между медицинскими, социальными учреждениями, центрами образования, НКО с целью охраны психического здоровья, профилактики заболеваний, лечения недугов и последующей реабилитации. Проблема стоит ныне очень остро не только в России, но и во всем мире. Достаточно сказать, что затраты, которые несут многие страны на содержание инвалидов с психическими расстройствами, недосчитанные из-за обострений трудодни, превышают материальную составляющую сердечно-сосудистых хворей, онкологии и так далее.

культура: Кто сегодня больше нуждается в защите: люди «с особенностями» или же, наоборот, общество — от агрессивных помешанных?  
Треушникова: Здесь нужно выстроить правильный баланс. Необходимы встречные шаги. Психические заболевания нельзя победить только медикаментозными и другими лечебными методами, включая психотерапию, — здесь нужны усилия всего общества. Мы ведь до сих пор, несмотря на успехи генетики, нейрофизиологии и других наук, не понимаем истоков этих болезней. Мы все нередко предвзято настроены к инаковости, а еще чаще — убийственно равнодушны. Допустим, близкий нам человек вдруг резко изменил свое поведение — тревожится, страдает, чудит, а мы просто закрываем на это глаза: не пытаемся поговорить по душам, помочь, в конце концов, направить его к специалисту. Таким образом, даем возможность душевной болезни развиваться, превращаясь в патологию. Увы, у нас традиционно «здоровые» люди и «психи», а также врачи-психиатры, соответствующие лечебные заведения разведены в общественном сознании жестким немилосердным барьером. Попасть на «ту сторону» даже временно, для консультации многим страшно и как бы зазорно. Этот шлагбаум демонизирует заболевших, но не прибавляет душевного здоровья всему обществу. Между тем, чисто эмпирическим путем, можно оценить общую «заболеваемость» психическими расстройствами (включая патологию детского и старческого возрастов) на уровне около 20–30 процентов населения.

культура: А кто является здоровым, где критерии нормы? «Не странен кто ж?» — восклицал Чацкий… 
Треушникова: Для людей моей специальности — де-юре это вопрос большинства и меньшинства. Если основная часть общества вследствие «врожденных» культурных особенностей или господствующей идеологии и этики считает нормальным вот такой набор качеств, значит, психиатрия будет признавать это нормой, как бы это ни противоречило личным убеждениям врача. Скажем, в гитлеровской Германии быть нацистом, с точки зрения психиатров, было нормой. Но это касается поведенческого этикета. Если же говорить о патологиях, то здесь, конечно, есть абсолютно объективные симптомы, складывающиеся в итоге в синдромы и диагноз.
Каков портрет «абсолютно нормального» человека? Это личность, ничем не примечательная, ведущая здоровый, размеренный образ жизни, со сдержанными эмоциональными реакциями, хорошо структурирующая свое время, интеллектуально соответствующая возрасту и микросоциальной среде, адекватно реагирующая на стресс, ощущающая удовлетворение во всех сферах жизнедеятельности. 

культура: В общем, довольно скучный субъект. Однако последнее время все больше приходится скучать по «нормальности» — многовато вокруг явного и массового психоза — как, например, на «майданутой» Украине. По отношению к другим гротескным социальным явлениям можно встретить саркастические термины «демшиза» или «православнутые». Того и гляди появится термин вроде «свидетели Серова»…   
Треушникова: Многие социальные процессы, напоминающие помешательство, индуцируются какой-то конкретной причиной, которую мы не знаем. Мы видим только последствия. Та же выставка Серова не сама по себе стала предметом ажиотажа, а в связке с тем, что ее посетил президент, и после этого о ней как об уникальном, уходящем культурном событии рассказали все СМИ. Подобные эксцессы специалисты по психологии масс могут просчитать, если к ним вовремя обратиться…

культура: То есть «предугадать, как слово наше отзовется» теоретически возможно. Но ведь со стороны потенциальных противников нашей страны есть группы и целые институты, работающие над тем, чтобы превратить любую, даже внешне безобидную многолюдную акцию в проблематичную историю — с агрессией, истерией, массовым возмущением. Ваш союз учитывает подобную опасность?    
Треушникова: Разумеется. Нашим согражданам необходимы практические навыки, как вести себя в той или иной стрессовой ситуации, в том числе в толпе. Эти знания в полуигровой форме нужно давать со школы и даже ранее. Над такими методиками мы работаем со структурами Минобрнауки и некоторыми НКО. Проявление агрессии — это в некоторых обстоятельствах нормальная человеческая реакция, следует просто знать, как ее можно «канализировать», смягчить у себя, у окружающих возбужденных людей, предотвратив конфликт. Эти технологии (как и обратные) человечество вполне сносно освоило, нужно только, чтобы первые стали всеобщим достоянием. Мы провели конкурс интерактивных профилактических программ для подростков: оценивали не только сумму предлагаемых знаний, но и психологические способы их донесения. Не вызывают ли они у реципиентов отторжения или желания сделать наоборот. Кстати, государство через профессионалов обязательно должно контролировать разработку и внедрение подобных программ в образовательных учреждениях, дабы предотвратить возможное модулирование сознания детей в ненужную сторону. 

культура: Можно ли целенаправленно воздействовать на коллективное бессознательное?   
Треушникова: Можно. Хотя понятие это, сформулированное Карлом Юнгом, трактуется разными школами психологии различно. Возьмите Северную Корею — коллективное бессознательное граждан этой страны можно сравнить с некой замкнутой капсулой, мало кому понятной в окружающем мире, тем не менее вполне себе жизнеспособной. И оно было целенаправленно сформировано. Очевидно, что в более открытых системах возможно непрямым воздействием сеять и взращивать панические настроения, уныние или агрессию. Есть технологии управления этими процессами через СМИ, точечные информационные вбросы, распространение слухов… Противостоять этому реально и на государственном, и на личном уровне. 

культура: Недавно в Красноярском крае предприниматель убил всю свою семью из-за кредитных долгов, после этого покончив с собой. В одном из салонов красоты свел счеты с жизнью 36-летний мужчина, которого бросила супруга. Самоубийствам подростков давно потерян счет. Почти серийными сделались убийства родителями своих детей и наоборот. Как остановить этот Молох безумия? 
Треушникова: Скажем, расширенный суицид (когда человек убивает своих детей или других ближайших родственников, а потом и сам сводит счеты с жизнью) в относительно благополучные времена характерен лишь для острых психозов. Однако в социально и экономически тяжелые периоды с заметной неопределенностью будущего, какой мы сегодня переживаем, к людям с патологиями присоединяются индивиды с пограничным состоянием психики. Например, матери-одиночки, находящиеся в отчаянии из-за невозможности прокормить, одеть, выучить детей. При этом можно сказать, что к опасному краю наших сограждан подталкивают не столько материальные лишения в чистом виде, сколько бедность в сочетании с вопиющей социальной несправедливостью, девальвацией неких общих идеалов и моральных констант, общей зыбкостью общественной атмосферы… Правда, стоит отметить: статистика суицидов у нас ужасающая, но в абсолютных показателях РФ сегодня далеко не на первом месте в мире. Лидерами по самоубийствам остаются северные западноевропейские страны и государства Балтии. 

культура: По итогам 2014-го соцопросы показали в России самый высокий уровень счастья за последнюю четверть века. Хотя западные санкции уже стартовали, а рубль существенно снизился. Логично предположить, что приподнятое состояние духа соотечественников было связано с патриотическим подъемом — воссоединением с Крымом, успешной Олимпиадой в Сочи, Русской весной на Донбассе. И без замеров видно, что через год в общественных настроениях начали преобладать разочарование, досада, уныние… 
Треушникова: Врачи, работающие с психикой человека, не могут убрать социальный фон, вызывающий стрессы и провоцирующий срывы, — это дело всего общества. Считаю, что значительно снизить, например, подростковую суицидальность — дело вполне посильное. Мы не сторонники запрета личных гаджетов или доступа в социальные сети. Акцент надо делать на кризисную помощь этой возрастной группе. Вот, скажем, по экономическим причинам сняли подростковый «телефон доверия», а он реально помогал — там работали профессионалы. Но в нашей организации есть план первоочередных профилактических мер со стороны государства. 

культура: В психологии и социологии широкоупотребителен термин «депривация» — в одном из прочтений длительное лишение человека возможности удовлетворения насущных материальных и духовных потребностей: в любви, понимании, поддержке, в ощущении себя частью единого народа. Есть также фрустрация — негативное психическое состояние обманутых ожиданий. Чего, на Ваш взгляд, в российском обществе сегодня больше?    
Треушникова: Есть и то, и другое, но я бы выделила состояние тревожности. Если оно длится долго, то переходит в страх, панику, чувство безысходности и чревато серьезными последствиями. Мы видим вновь выросший, как в начале 90-х, интерес к мистике, эзотерике. Миссионеры сект на этом фоне активизируют вербовку новых адептов. Следствием становятся также агрессия и депрессия — две стороны одной медали. Другое следствие — эскапизм — то есть попытка уйти от действительности в мир иллюзий или нишу с некой собственной компактной системой координат. Человек не может долго жить в хаосе и начинает искать для себя путь хоть какой-то структуризации действительности.

культура: В какой мере на массовую эйфорию или, наоборот, депрессию влияет экономическая ситуация?  
Треушникова: Все зависит от длительности экономического прессинга в сочетании со степенью доверия правительству и веры в конечную цель. Во время Великой Отечественной войны народ наш терпел невероятные лишения, но цель была ясна и понятна всем. Сегодня экономические трудности нельзя сравнивать с теми, но два других фактора сильно размыты. Не добавляет психологической уверенности и ситуация бесконечного реформирования всего и вся — без видимого позитивного изменения, с постоянно меняющимся набором неизвестных. Так происходит в здравоохранении, в образовании — люди элементарно устали от бескрайней реорганизации. 

культура: Многие термины из психиатрии перешли в нашу обыденную жизнь: амбивалентность, аффект, клептомания, декомпенсация… С чем это связано?  
Треушникова: Людям интересно, что происходит за «шлагбаумом», кроме того, сильно влияют литература и кино. Хрестоматийный рассказ Чехова «Палата № 6» в свое время сыграл огромную положительную роль: власти на психиатрическую систему просто обратили внимание — никому не хотелось иметь у себя в губернии и уезде подобную палату. Двоякое значение привносит большое кино: «Пролетая над гнездом кукушки», «Человек дождя», «Молчание ягнят», «Остров проклятых». Также популяризируя тему (и терминологию) и объективно — развивая отрасль, они, однако, зачастую демонизируют людей с отклонениями, а также нередко и врачей, которые ими занимаются. Надо уходить от этих страшилок.

культура: На Западе последовательно убирают из списка психопатий различные половые извращения. Скажем, гомосексуализм был исключен из перечня диагнозов ВОЗ в 1992 году. Процесс размывания нормы продолжается… Что может противопоставить этому российская психиатрия?  
Треушникова: Думаю, это неправильно поставленный вопрос. Не врачи-психиатры, а все общество при поддержке государства должно не противопоставлять, а утверждать свое — прежде всего укреплять традиционную семью. Для этого нужно воспитывать ребенка с детского сада в четко выраженной системе поведенческих норм: мальчиков как будущих ответственных мужчин, девочек как хранительниц очага и матерей. Также должны закладываться здоровые традиционные взаимоотношения детей с родителями. Это одна из главных задач нашего союза во взаимодействии с педагогами, психологами. Мы уверены, что именно такой подход убережет следующие поколения от множества психических травм. К сожалению, приходится констатировать, что школа нынче практически устранилась от воспитания.

культура: Многие ли Ваши коллеги сегодня верят в Бога: с душой ли пациента имеет дело психиатр или же с набором генетических ошибок, химических и физиологических нарушений?..   
Треушникова: Мы имеем дело с человеком, что называется, в «полном спектре»: от его химизма и генетики до ближайшего круга его общения. И, разумеется, с его душой. Человек, безусловно, не сводится к набору хромосом. Мой учитель профессор Владимир Иванович Бородин говорил: «Важно не только какую мы даем таблетку больному, но и кто ее дает». И это глубочайшая правда, в которой я многократно убеждалась на практике. Некорректно говорить, что мы лечим душу пациента, но мы приносим ему душевное облегчение. Современный метод лечения психики — бригадный: психиатр, психотерапевт, психолог и социальный работник. Священник? Да, мы приветствуем общение больного с духовником. Это приносит большую пользу в процессе излечения. Сама я верующая, православная, хотя не могу похвастаться частым посещением храма. Если говорить про моих коллег, то, по моим наблюдениям, большинство из тех, кто среднего возраста и моложе — верующие, старшее советское поколение — в меньшей степени. 

культура: А что, на Ваш взгляд, все-таки нужно человеку, чтобы чувствовать себя счастливым вопреки обстоятельствам?
Треушникова: Быть здоровым физически и душевно. Эти два фактора связаны — с упором все же на последний. А главным условием для этого является нахождение внутреннего стержня, держась за который вы устоите любым ветрам назло. Таким стержнем может стать любимая работа, семья, вера. Есть популярная теория о некоем гармоничном сочетании в человеке привязанности к разным сферам жизни как базисе счастья: немножко работы, немножко семьи, немножко спорта. Увы, эта модель «разнообразия» не очень подтверждается практикой. Душе человека свойственно выбирать приоритет.

Автор: Андрей САМОХИН

 Оригинал статьи